Я сгорела и вы горите

Несу в массы аномально сексуально потеющего китайца.
Пока листала, чуть не померла.
Смотрите тред там мноооооого-премноооого вкусного

In the mood to appreciate sweaty xiao zhan a mini thread#XiaoZhan #肖战 pic.twitter.com/LYrNkFsZ0l

— ✨ (@readerswriter) February 3, 2020

@темы: Mo Dao Zu Shi, Xiao Zhan

---

Публикуется с полного разрешения автора в духе "че хотите, то и делайте".

Без текста, только ссылка, тащить мидик сложновато

Название: Посмертный абсурд
Автор: Blackie/Элсмиана (в зависимости от сайта)
Бета: Verliebt-in-Traum
Фандом: Усмиритель душ
Персонажи: Чжао Юньлань/Шэнь Вэй (Посланник в черном)
Рейтинг: R
Жанр: Ангст, Драма
Размер: Миди (20 259 слов)
Статус: Закончен
События: Сериал
Предупреждение: AU
Саммари: Проще всего заблудиться в своей голове, сложнее - убедить самого себя, что успешно выплутал.
От автора: Еще в начале осени автор бодро возвестила: "Всех уползу!" Писала долго и тяжело. Дописывала после легкого сотряса. Слила все, что могла. Продолбала все, что могла. Но собой относительно довольна. Делайте выводы.

Припасть к прекрасному и по желанию сказать спасибо автору раз: ficbook.net/readfic/8403440
Припасть к прекрасному и по желанию сказать спасибо автору два: fanfics.me/fic126831

@темы: Guardian

---

Публикуется с полного разрешения автора в духе "че хотите, то и делайте".

Название: О сути семейных отношений и не только
Автор: Blackie/Элсмиана (в зависимости от сайта)
Бета: Striped Racoon
Фандом: Усмиритель душ
Персонажи: Чжао Юньлань/Шэнь Вэй (Посланник в черном)
Рейтинг: R
Жанр: Драма, Hurt/comfort
Размер: Мини (2 443 слова)
Статус: Закончен
Предупреждение: Нецензурная лексика
Саммари: Он привык тащить все сам и с троекратной осторожностью доверять кому бы то ни было, а разве станешь вести себя иначе, если и от родной крови вечно ждешь подставы?

припасть к прекрасному

Редкие дела, перепадавшие спецотделу, протекали по сценариям, на которых учатся и по которым работают рядовые сотрудники правоохранительных органов. Как следствие, в ходе расследования часто приходится совершать определенные отступления, привлекать лица, которые при ином раскладе никогда бы не оказались привлечены, пользоваться неоднозначными приемами…

Составляя отчеты, Юн Лань старался максимально скруглять углы и завуалированно излагать острые моменты, но иногда это было совершенно невозможно сделать.

И получалось, как сейчас…

Из кабинета министра он вылетел на первой космической, хлопнув дверью, куда сильнее, чем позволяли приличия, и, не разжимая губ, кивком головы показал ждавшему в приемной Шэнь Вэю, что они уходят.

Ныне закрытое дело, скользкое и довольно мерзкое, роняло тень на местную власть. Тень, которую Юн Лань не потрудился рассеять, а бережно передал в руки Кун Бо, растащившему всплывшую грязь по всем возможным площадкам. И, видимо, именно за эту выходку его с полчаса чесали против шерсти, а Вэя вежливо выставили в приемную, как представителя иной стороны.

— Их мразотность под статью гостайны не подпадает. Так что я нихрена не чувствую себя виноватым, — пожаловался он, притормозив у шлагбаума на выезде с территории министерства. — Блядь, уснул он там что ли?!

Шэнь Вэй не успел ничего ответить, потому что ровно в этот же момент раздался стук в окно. Юн Лань от неожиданности подскочил на сидении.

— Да, вашу ж мать! Я сегодня кого-нибудь убью, и, клянусь, судья меня оправдает.

Вместо того, чтобы просто опустить стекло, он рывком распахнул дверь. Насколько из-за его спины мог различить Вэй, парнишка-посыльный едва ли не вжался в стену охранной будки, в противном случае болезненного столкновения было не избежать.

— Что еще?!

— Шеф Чжао, министр просил передать…

Бедный посыльный никогда не узнает, что его не пристрелили на месте только потому, что Вэй вовремя протянул руку и положил ладонь точно между лопаток Юн Ланю, уже набравшему в легкие воздуха, дабы выплеснуть раздражение, прихваченное из-за министерского стола.

— Советника Чжао экстренно госпитализировали два часа назад.

— Будь умницей, сходи и дай этому придурку по зубам. От меня.

Парнишка, очевидно, потеряв дар речи, обрабатывал информацию несколько тяжелых секунд, и затем чуть слышно прошептал:

— Министру?

— Дежурному. Я здесь до утра стоять буду?! — Едва не зацепив посыльного снова, Юн Лань захлопнул дверь и со страдальческим стоном припал к рулю. — Хотя и министру лишним не будет. Наконец-то!

Полосатая стрела шлагбаума медленно поднялась, освободив проезд.

Вэй решился спросить, только когда они отъехали на пару кварталов от здания департамента, посчитав, что Юн Лань достаточно остыл после начальственной взбучки:

— Куда мы едем?

— Домой. Хотя не было бы тебя, я бы остановился у ближайшей подсвеченной вывески.

— Мы могли бы заехать в больницу, если ты…

— А смысл, Вэй? Мозги и сердце — вот два слабых места моего отца. Я же не кардиохирург и не психиатр. Предвосхищу вопрос, если бы какой-то придурок рискнул сунуться к нему с определёнными намерениями, то та пародия на госслужащего сказала бы не «советника Чжао госпитализировали», а «на советника Чжао напали». Не вижу необходимости дергаться, как и поводов для беспокойства, — выпалил он на одном дыхании, не отрывая взгляда от дороги.

Видимо, только на асфальт он и пялился — человек, позиционирующий себя аккуратным водителем. Вэй хмуро проследил мигающий желтый, сменившийся красным: притормозить Юн Лань даже не пытался.

Больше они не говорили.

Квартира встретила тишиной и непогашенными лампами. Сложенные на стойке, на журнальном столике, а частью на диване и импровизированных табуретках ровные стопки рабочих программ напомнили, что беда не приходит одна. Параллельно с делом сомнительной морали в университете полным ходом шла подготовка к министерской проверке, и при распределении обязанностей на кафедральном собрании Вэю несказанно повезло.

— Тебя что, раскрыли и выгнали? Вот так сейчас разбрасываются ценными кадрами в нашей системе образования? — веселился Юн Лань, придерживая дверь машины, чтобы Вэю было сподручней расположить на заднем сидении коробку с первой партией бумаг, требовавших вычитки на предмет неточностей.

— Это еще не все, — припечатал он, выпрямившись. — Еще три такие же.

— Э-э? Помощь нужна? — донеслось ему в спину.

В ответ он только рукой махнул.

Уже дома, когда Вэй с тяжелым сердцем, противившимся бессмысленной работе, распаковал первую коробку и принялся выкладывать толстые картонные папки, Юн Лань пытался подлезть под руку, чтобы помочь непосредственно вычиткой, напоминая, что в отношении бюрократии и поиска лазеек равных ему нет и вряд ли когда-нибудь появятся, но был изгнан на кровать к собственным бумагам, чуть ли не выкраденным из департаментского архива. Юн Лань и лезть в них не хотел, будто бы заранее чуял, что ничего хорошего не откопает, поэтому болтался рядом и смеялся, что Вэй в отместку декану может пометить все ошибки внутри документов, но «забыть» разложить закладки.

Сейчас — на середине третьей коробки — его предложение уже не казалось Вэю абсурдным.

Хотелось просто поскорее закончить.

— Когда тебе надо сдать весь этот пиздец?

Юн Лань, задержавшийся на парковке, щелкнул замком и, судя по скрипу матраса, плашмя грохнулся на кровать.

— В понедельник, — Вэй, медитировавший, если так можно обозначить попытку испепелить взглядом, над неразобранными папками с момента, как пересек порог квартиры, не испытывал ни малейшего желания сходу приниматься за муторное выискивание чужих ошибок. — Ужин?
— Кусок в горло не лезет, — промямлили в подушку. — Если только чай.

Как вариант. Хороший способ оттянуть неизбежное еще на полчаса.

Время близилось к недетскому, когда тишину, изредка прерываемую шуршанием листов все-таки усадившего себя за работу Вэя да раздражённым фырканьем сочинявшего по высшему приказу объяснительную за последние грехи Юн Ланя, нарушила трель телефонного звонка.

— Чжао Юн Лань.

Телефон подхватил мгновенно. Вряд ли на той стороне прозвучало хотя бы три гудка. Его лица, сидя за стойкой, Вэй не видел, только согнутое колено и то, как он напряженно молотил ручкой по лежавшей рядом планшетке с записями. Что-то неладное выдавал еще и его спокойный дежурный тон вместо обычного протяжного «Что опять, блядь?» перед тем, как ответить на звонок, и злого «Какого хрена так поздно?» — после.

— Благодарю за информацию, — через пару минут телефон все с той же внезапно возникшей отстраненностью был возвращен на тумбочку. — Чертовы рекламщики, научил бы их кто-нибудь на часы смотреть…

Неубедительно.

Первая мысль, которая пришла Вэю на ум. Но спрашивать он ничего не стал. Не его дело. Да и Юн Лань сам все расскажет, когда решит, что время пришло.

Где-то через полчаса, когда Вэй только-только расправился с первой папкой из пяти, уложенных в коробку, Юн Лань, бросив сочинение объяснительной, принялся наворачивать круги по квартире, благоразумно избегая оккупированного макулатурой островка.

— Что-то потерял?

— Зарядку. Либо в машине оставил, либо в отделе на столе так и валяется, — ответил, застыв у столика с аквариумом.

Вэю даже не нужно было поднимать глаза от бумаг, чтобы это знать. Под чудом еще не треснувший аквариум всегда небрежно скидывались ключи от всего: квартиры, машины, мотоцикла, — чтобы потом не искать по карманам.

— Скорее всего, в отделе. Из машины бы забрал. Просто дьявольское везение. Я же со сдохшим телефоном тебя такого точно не вытерплю! Пожалуй, скатаюсь и заберу.

И снова неубедительно.

Нечто подхватили со столика не с металлическим бряцаньем, а с глухим стуком. Перед уставшим взглядом, с трудом оторванным от страниц рабочей программы, предстал Юн Лань уже в кожаной куртке, застегивавший на запястьях кнопки перчаток.

— Осторожней, — Вэй не любил этот чертов мотоцикл и даже не пытался этого скрыть.

— Я всегда осторожен, — отрапортовал он. — Я быстро. Не волнуйся.

— Не надо быстро.

— В пределах разрешенной скоростной нормы. Туда и назад.

Покончив со шнуровкой ботинок, Юн Лань уже занес руку над замком, когда Вэй кое-что вспомнил. К комоду он не подходил.

— Свидетельство о рождении.

Забыл же. Хотя, нет, даже не подумал. Привык, что удостоверение специально уполномоченного открывает любые двери. Только вот навряд ли подобный пропуск подойдет для реанимационной палаты. Да и смена может попасться несговорчивая.

Замерев у двери, кинул на него испытующе-непонимающий взгляд из-за плеча. Вэй опустил глаза.

Кажется, кто-то наивно полагал, что он не догадается…

— Ксерокопия в личное дело. Ты уже месяц обещаешь донести.

— Точно. Что бы я без тебя делал.

Вот именно.

***
Юн Лань подъехал со стороны дома противоположной той, на которую выходили окна квартиры, да только без толку ухищрялся. Блядский выхлоп было слышно в радиусе трех кварталов, а уж Вэю, так и сидевшему с открытым окном, тем более. В том, что профессор обнаружится на том же месте, как-то не возникало сомнений. Плавно вкатившись на забитую темную парковку, заглушив движок и выставив подножку, он не мог вынудить себя слезть с Дьявола. Минут пять сидел в темноте дебил дебилом и ковырял пальцем приборку. И ладно бы, если б думал о чем-то, а ведь так просто, время тянул, с кристально чистой башкой.

Кое-как собрался. Поплелся к лестнице.

За время его отлучки ничего в квартире не изменилось. Ну разве что стопки бумаг с папками у Вэя иначе перетасовались. К слову, отсутствовал Юн Лань дольше, чем планировал. Никак не мог пригнать себя домой, только час просто круги наворачивал, пока лампочка не загорелась, намекая, что в двигателе внутреннего сгорания нужно чему-то сгорать. Наверное, еще бы катался, если бы не забыл кошелек в джинсовке. Телефон, словно в насмешку, вырубился по-настоящему. И что оставалось? Не натурой же расплачиваться.

— Не отвлекайся, — бросил он Вэю, бросил ключи и перчатки на столик, а себя — на кровать.

Воткнулся бровью в металлический зажим планшетки. Ебаный департамент… Завтра. Завтра он со всем разберется. На ощупь закинул планшетку на подоконник, параллельно выпутался из куртки, хотел приткнуть где-нибудь в изножье, чтобы не вставать, но не успел. Руку перехватили, куртку забрали.

Подкрался, блин. Шпион-разведчик.

Почувствовав, как прогнулся за спиной матрас, он инстинктивно пододвинулся ближе к стенке.

— Нашел зарядку? — Вэй, прижавшись щекой к плечу, скользнул рукой вдоль ребер и сжал пальцы на предплечье.

— Не издевался бы, господин Свидетельство о рождении.

— Пригодилось?

— Не особо. Прости за цирк. Повело.

Судя по мягкому поцелую в шею, неловкие извинения были приняты.

— Я могу что-то сделать?

Ох, Вэй…

— Ну, разве что поубивать обоих. Сразу. Чтоб не мучились, — молодец, Юн Лань, нашел что и кому сболтнуть. — А Вэй, я сказал убить, а не сломать мне руку. Она мне еще пригодится. Да, отцепись уже…

Умудрившись отодрать поддавшиеся в последний момент крепкие пальцы, он переплел их со своими и подтянул выше к губам. Так, ну, спокойней было.

И если уж по-честному, то слышать такое Вэй не заслужил.

Юн Лань с детства привык отвечать за все сам. За себя. За отца. От последнего он, не выдержав, сбежал, стоило только совершеннолетию объявиться на пороге. Ненадолго, конечно, да и больше наигранно. На самом деле он бы мог по-настоящему бросить все, уйти и забыть, но его держала память. Несмотря на собственные скандалы с отцом, которые в основном были тихими и незаметными, Юн Лань, благодаря детской чуткости, всегда знал, что все непросто в их семье, мама упрямо повторяла, что они должны, просто обязаны заботиться друг о друге, что у них никого больше нет, что преодолевать трудности проще вместе, чем порознь. В общем, она бы расстроилась, если бы он повел себя совсем мудаком. Поэтому приходилось терпеть и держать лицо. Терпеть чертово распределение на работу в участок в родном городе. Подстроенное. Настолько очевидно подстроенное, что Юн Лань тогда на церемонии чуть не отхлестал конвертом откровенно подкупленного декана. Сдержался. Терпеть последующий внезапный перевод в спецотдел. Он до сих пор гадает, почему не отказался тогда, прекрасно же видел, что ничего хорошего его там не ждало, по началу, так точно. Почему не послал старика куда подальше. Скорее всего, потому что эта возможность послать была. Иллюзорная, но была. Если бы вопрос стоял ребром, то Юн Лань бы хлопнул дверью, но тогда ему как раз всячески намекали, что лучше отступить, смирить нрав, опустить голову. Только вот смирение — не путь Юн Ланя.

Он привык тащить все сам и с троекратной осторожностью доверять кому бы то ни было, а разве станешь вести себя иначе, если и от родной крови вечно ждешь подставы? В целом, он неплохо понимал, что есть рабочее доверие и распределение ответственности в команде. Он верил своим людям, верил в то, что они совершают правильные действия в процессе решения проблемы, но абсолютно не умел отличить чужую ошибку от своей. Вбил себе с голову, что если подчиненный оступился, то виноват в этом только он сам. Недоглядел, недоучил, недообъяснил. Понимал трезвым умом, что подобный подход к делу — пустая трата нервов и откровенная глупость, но ничего с собой поделать не мог.

Неизвестно, сколько бы он протянул в таком режиме, не свихнувшись, если бы Вэй, черт его знает откуда вылезший, без спросу не отобрал часть этой ответственности, чем существенно облегчил ему жизнь в самом широком смысле слов. И за это Юн Лань действительно был благодарен ему, хотя, возможно, и выражал временами эту благодарность через задницу.

В любом случае, Вэй заслуживал нормальных объяснений.

— Тут ничего не сделаешь. Первый раз эта хрень приключилась с ним через год после маминой смерти. Тогда-то у него крыша совсем здорово поехала. Вся больница стояла на ушах. Абсолютно здоровый тридцатипятилетний мужик, проходящий ежегодное медосвидетельствование, не выявлявшее ни единой патологии, внезапно свалился с сердечной недостаточностью. Я помню эти разговоры, но вот только тогда смысла не понимал. Во второй раз, когда я уже тянул лямку в колледже. Третий — при тебе, перед заварушкой с Кистью. И вот четвертый. И если раньше я не задумывался о том, почему это происходит, и отмахивался тем, что старик всего лишь слишком много работает и не бережет себя, то теперь…

— Подселенец, — понимающий голос прозвучал чуть ли не в голове.

— Кажется, ты не просто так зудишь про грозную опасность вашей темной энергии.

Над ухом невесело хмыкнули.

— Меня заебало это, Вэй. Торчать за стеклянной стеной, выглядывать что-то из-за угла. И все втихушку, все с мордой «я не при делах, вообще, тут случайно оказался, мимо шел». Как дети малые. Притом оба. Замкнутый круг. И я не верю, что это изменится хоть когда-нибудь. Просто не представляю, что еще должно произойти, чтобы это как-то изменилось.

Умереть и воскреснуть… Куда больше-то.

— Ты никогда не думал о том, что без них было бы проще, а? Без Е Цзуня не случилось бы кучи дерьма, перетряхнувшего оба мира. Я бы, может, не был таким дерганным придурком без папашиного воспитания, осуществлявшегося короткими всплесками, когда он вспоминал, что у него типа сын есть.

— Нет.

От его тона захотелось вмазать самому себе, хотя и сам уже сообразил, что ляпнул херню. Но этот поезд было не остановить.

— Ну, я всегда знал, что ты лучше меня, потому что я часто не могу отделаться от подобных мыслишек.

— Без них мы бы были другими. И все могло бы быть иначе. Слишком иначе.

— Неужели хуже, чем сейчас?

Вместо ответа его только крепче притиснули к груди. Бессмысленный разговор окончен?

Молчание — это своеобразная Вэева визитка. Так сложилось, что чаще всего оно Юн Ланя невообразимо бесит, ибо имеет свойство случаться с ним не в том месте и не в то время. Умалчивание во благо — вообще отдельный сорт пиздеца, о котором он старается не вспоминать лишний раз, чтобы не ссориться.

Но иногда тишина — это лучшее, что он может ему дать. И сейчас именно такой момент.

Юн Ланю не нужны ответы. Их попросту нет. Как и какого-либо решения. Ситуация того опротивевшего рода, когда нельзя ничего поделать, остается только сидеть и ждать. Верить и надеяться, что что-нибудь как-нибудь, может быть, само наладится. Самому смешно, но от безысходности и не о таком задумаешься.

Прежде чем закрыть глаза, Юн Лань осторожно поцеловал тыльную сторону ладони, сжимавшей его пальцы.

Завтра.

Он со всем разберется завтра.

И это будет вполовину легче, чем обычно, потому что он уже давно не тащит все в одного.

Сказать спасибо автору раз: ficbook.net/readfic/8864352/22647749
Сказать спасибо автору два: fanfics.me/fic138428

@темы: Guardian

---

Публикуется с полного разрешения автора в духе "че хотите, то и делайте".

Название: Про любовь
Автор: Blackie/Элсмиана (в зависимости от сайта)
Бета: Verliebt-in-Traum
Фандом: Усмиритель душ
Персонажи: Чжао Юньлань/Шэнь Вэй (Посланник в черном)
Рейтинг: R
Жанр: Драббл, Общий
Размер: Мини (1 566 слов)
Статус: Закончен
Предупреждение: Нецензурная лексика
Саммари: Небольшая история о тернистом пути к идеалу.

припасть к прекрасному

Первый байк случился с Юн Ланем в пятнадцать лет.
По мнению многих «прошаренных и понтовых» поздновато лишился мотодевственности, но уж как получилось. Каким-то чудом втерся в компанию старшеклассников. И был там один, черт возьми, сейчас уже и не вспомнить, как его звали. Короче, был один, который упахивался все лето и скопил денежку на новенький домашний стрит-байк. Вэлс Призрак. Движок на двести пятьдесят кубов и почти семнадцать лошадей под рамой. Сейчас он бы в его сторону и головы не повернул, но тогда же еще ничего не соображал, а выглядел Призрак божественно. Дизайнеры не прогадали. Агрессивно-красный, длинный, с хромированным блестящим выхлопом и хвостом, болтавшимся над колесом. В общем, взгляд он невольно цеплял, да и до сих пор цепляет, пока не приглядишься, но на этом все его сомнительные преимущества и заканчивались.
Хотя тогда его это не особо волновало, тогда его дико тащило со всей ситуации, с того, что вокруг парни старше на два-три года, с непередаваемого ощущения, которое накрывает только, когда сидишь в седле, уперев стопы в подножки, вслушиваешься в урчание двигателя и знаешь, что стоит только пнуть пяткой подножку, прижать один рычаг, надавить на другой, повернуть ручку и все.
Здравствуй, свобода.
К выпускному Юн Лань извернулся, втихушку от отца сдал на права, накопил на заранее облюбованный зеленый спорт из-за моря — Кавасаки Ниндзя Шестерочка, Изумрудная ведьма, — и до того, как папаша успел осознать происходящее, умотал из города Дракона в колледж не за овердохрена километров, но на приличное расстояние.
Верил, что никогда в жизни не расстанется со своей абсентовой девочкой. Почти семьсот кубов, целый табун лошадей — сто двадцать девять штук. По сравнению с тем же Призраком… Да разве их можно сравнивать?
Там как-то вписался в местную мототусовку, и понеслась. Еженедельные покатушки с крупными выездами на праздниках. Один из таких был в горы, лучше сказать холмики, короче, тогда Юн Лань уяснил, что спорт-байк для пересеченной местности не создан. Ведьма прекрасно входила в крутые повороты на серпантине, отзывалась на малейшее его прикосновение к рычагам и ручкам, преданно везла по асфальту, но стоило только съехать с дороги, как начинался сущий ад. Жесткая подвеска хреначила под задницу, руль болтался в руках вслед за мотающимся передним колесом. Удовольствия — ноль процентов, истерики — сто процентов.
После подобных поездок он каждый раз задумывался о смене. В конце концов, три года уже в одном и том же. Пора идти дальше. Расти.
Но расти — это хорошо сказано, а вот куда — большой вопрос, который решился, когда один знакомый выкатил в новый сезон на Харлее. Юн Лань долго смотрел, слушал рычание двигателя, жмурился, как-то удалось порулить, пропитаться насквозь характерной стартовой вибрацией — фишечкой фирмы, и он решился. Это же Харлей. Нет, черт возьми. Это Харли, мать его, Дэвидсон. И раз уж собрался прощаться с Кавой и креветочной позой, то пересаживаться нужно на что-то значительное. А что может быть значительней Харлея?
Так, за зиму сбагрив Каву за сумму даже большую, чем ожидал, он выкупил старенькую, собранную еще во времена той же Кавы стандартную электричку, или Харли-Дэвидсон Электра Глайд Стандарт.
Чэн Ин — единственный в их компании, кто, как и Юн Лань, выкатывал каждый сезон и не боялся экспериментировать и учиться всякому интересному, чем, собственно, и заслужил Юн Ланеву признательность, — оборжал его с ног до головы.
— Серьезно? Нет, ты сейчас меня не разводишь? Чоппер, Юн Лань? Сраный чоппер после спорта? Пиздец. У меня был друг, помните это, люди. Друг у меня был. А потом купил Электричку!
— Это спорт-турист. Заткнись уже.
— Окей. Последний вопрос. Как же его высочество собирается мутить свои знаменитые вилли на чоп… простите, спорт-туристе?
Ладно, тут не подумал. Так гнался за комфортом, что как-то и забыл о возможности понтануться.
— Я вырос.
— Ты проебался!
И все равно вопреки всему и наперекор всем Юн Лань привязался к Электричке с особенной нежностью. Если Ведьма была его страстью, одержимостью, тащила его вперед со скоростью света, то Электричка окутывала умиротворением, каждую катку настраивала на долгий дальний путь, успокаивала, расслабляла так, что он практически размазывался по сидению.
На Электричке он и покинул колледж. В собственной голове даже наделил смену байков особым смыслом. На вертлявой гибкой Каве он спешно удирал от отца, без оглядки и малейшего сожаления. Электричка же, сбитая и крепкая, степенно возвращала его обратно. Уже другого. Теперь по-другому соображающего и готового к любым жизненным подлянам. Насчет подлян он, конечно, себя переоценил, но не все сразу, как говорится.
За время обучения Юн Лань начисто забыл, какие в городе Дракона бывают пробки и жара, а уж каково оказаться зажатым машинами с полыхающим движком между ног, он вовсе не знал и не желал знать, но вот пришлось. Терпеть такое — отстойно. Но он терпел. Раз, второй, третий. Надеялся, что привыкнет как-нибудь, приноровится. Черта с два. Ни хрена не выходило. Приставка «спорт» явно конструкционно к Электричке не относилась, просто маячила, завлекая наивных мальчиков вроде Юн Ланя, слезшего со спорта в поисках лучшей жизни.
Лучшую жизнь неожиданно привез Чэн Ин, прикативший на одни из летних выходных. Просто повидаться.
— Что это? — Юн Ланя разбирал хохот, но он держался. — Мистер «европейцы мутят говно-байки», объясни мне, что я вижу? Или глаза меня обманывают?
— Я могу объяснить. Бля, я не буду ничего объяснять. Сядь и попробуй. Сам все поймешь. Отвечаю.
Ну, Юн Ланя дважды просить не надо.
Кто-то давным-давно зарекомендовал ему Дукати как дребезжащее ведро с гайками. Поэтому, когда, хмуро оглядев эффектную морду, диодную фару, знаменитую итальянскую алую «птичью клетку», сковавшую двигатель, одобрительно хмыкнув на брембовскиие суппорты и выслушав краткую инструкцию по бесконтактному ключу, режимам контроля сцепления с дорогой и антиблокировочной системы, он наконец перекинул ногу через седло и вывернул руль, ничего особенного не ждал. Скорее вспомнил про Призрака — невкусную конфету в красивой обертке.
Ошибся знатно.
Это была любовь с первого поворота. Пакостного такого, на нем многие разматывались и до Юн Ланя, и после него будут разматываться. Так-то маршрут был изучен до последнего кустика, движения отработаны до автоматизма. Только на Электричке, а не на Дукати, чтоб его, самом настоящем Дьяволе. Там, где Электричку было на скорости не положить на бок, вообще, никак, да-да, чоппер, окей, он знал это, Дьявол грохнулся легко и непринужденно, как бывшая Ведьма-Кавасаки.
Короче, это было неожиданно, Юн Лань перепугался ко всем чертям, уже готовился ободраться к хламину, потому что ну нахера на чоппере гонять в экипировке, ведь джинсы напялил, косуху застегнул, все, красавчик, платить Чэн Ину за ремонт и питаться воздухом ближайшие пару месяцев. Потому что это же блядский итальянец, он ж поди стоит, как крыло самолета.
Однако.
Сработали рефлексы, которые по идее не должны были спасти, но, как потом шутил сам Юн Лань, Дьявол миловал, отжав коробку и выкрутив газ, он дернул руль в противоположную падению сторону, вылетел на встречку, пустую, спасибо небесам, круто дрифтанул задним и встал. Двигатель под задницей ревел, накручивая обороты. Чэн Ин, притормозивший в своей полосе на обочине, подлетел с матом. И не понять, за кого он волновался сильнее. За Юн Ланя ли? Или за Дьявола? Скорее всего, поровну. Но за Дьявола чуть больше. Юн Ланево лечение всяко дешевле бы вышло.
Подумал и заржал, как придурок. Адреналин сказывался.
Зато вопрос со сменой решился. Электричку, как Кавасаки, он продавать не стал. Решил оставить для возможных дальних поездок.
Хоть бы раз куда-то на ней выкатил в последствии. Ага, десять раз. Стоит, как памятник тому, что и Юн Лань пытался в настоящего байкера, но, видать, пока не дорос.
К следующему сезону Дукати Диавель был куплен, вылизан и стал еще больше любим, когда Юн Лань на утро после первой в новом сезоне катки осознал, что может двигать шеей и руками и спина не болит. Такого никогда не было. И это как бы даже считалось нормой. Отвыкшее за месяцы перерыва тело снова привыкало к ветру, к статичной напряженной позе. Так должно было быть, но с Дьяволом не было.
И Юн Лань решил, что все. Все. Нашелся. Идеальный.
Замечательно вывозил в пробках, позволял делать вилли и мог в относительно неблизкие поездки.
Чэн Ин, пересевший на другого итальянца, подстебывал, что все у Юн Ланя не как у людей, сначала он считал, что на спорте можно эндурить по полям и рекам, потом он выбрал себе какой-то спортивный чоппер, которые спортивный-то от слова нихрена, а в итоге втюхался по самые яйки неизвестно во что.
В последнем он был безвариантно прав. Юн Лань это признавал. Диавеля бесполезно классифицировать целиком, только кусками. А кусками получалось, что половина его — уличный городской байк, да по четверти остается на круизер и спорт.
Лучше не придумаешь. Итальянцы постарались на славу. Юн Лань еще долго ни на что не пересядет, если пересядет вообще.

И все было хорошо, пока в жизни Юн Ланя не появился еще один неповторимый, уникальный и абсолютно идеальный.
— Да сейчас я, сейчас. Вкручу блядские свечи и весь твой. Кстати, просто на всякий случай говорю, ревновать к байку — ненормально, Вэй.
— Я не ревную.
— И поэтому стоишь над душой, да?
— Если я уйду, то ты проторчишь здесь до глубокой ночи, не разберёшь бумаги, вовремя не поешь и потом будешь жаловаться на то, что работы много, живот болит… А слушать это я не хочу.
— И ты не придумал ничего лучше, чем торчать здесь?
Вскинув голову от развороченной рамы, Юн Лань обвел рукой в заляпанной перчатке уголок подземной парковки, беспредельно отжатый под импровизированную мелкоремонтную мастерскую. Шэнь Вэй в преподавательском костюмчике смотрелся посреди масляно-бензиновых пятен, разбросанных железок и раскрытых коробок, мягко говоря, неуместно. В прикиде Темного Посланника хотя бы цветовой гамме соответствовал. Но этого он решил вслух не говорить. Мало ли что…
Ответили ему взглядом. Что ж, у него всегда получалось молчать максимально исчерпывающе.
Юн Лань, показушно вздохнув, полез обратно. Свечка осталась последняя, а там цепь смазать, раз уж взялся, шланги тормозные глянуть, коробку подтянуть. Может, нейтралка тогда станет ловиться полегче… Есть все-таки у Дьявола такой маленький, но существенный недостаток.
Хм, насколько же хватит Вэя?
Вот и узнает.

Сказать спасибо автору раз: ficbook.net/readfic/8407871
Сказать спасибо автору два: fanfics.me/fic132416

@темы: Guardian

---

Я продолжаю наносить добро моему дорогому человеку, поэтому принесу вам ее шикарного Юньланя.

Публикуется с полного разрешения автора в духе "че хотите, то и делайте".

Название: Кольт
Автор: Blackie/Элсмиана (в зависимости от сайта)
Бета: Striped Racoon
Фандом: Усмиритель душ
Персонажи:Чжао Юньлань/Шэнь Вэй (Посланник в черном)
Рейтинг: R
Жанр: Hurt/comfort, Пропущенная сцена
Размер: Мини (1 964 слова)
Статус: Закончен
Предупреждение: Нецензурная лексика
Саммари: Так вот, промахнуться из кольта по дисинцу не получится даже у хрупкой тринадцатилетней девчонки, впервые не то что взявшей в руки настоящее оружие, а просто увидевшей его.

припасть к прекрасному

Кольт — на самом деле вещь замечательная, мало того, что мечта любого коллекционера-эстета, так еще с ним можно забыть и о ноющем из-за резкой отдачи запястье, и о звоне в ушах, потому что темная энергия — штука коварная, как радиация, поражает бесшумно и моментально.

Ладно, про отдачу загнул.

Табельный семьдесят седьмой, несмотря на некоторую резкость, при должной сноровке не доставлял никакого дискомфорта. Должную сноровку Юн Лань приобрел еще на учебном стрельбище. За все пять лет в колледже стрельба была единственным занятием, в которое он вкладывался от и до и где никогда не опускался ниже первой строчки преподавательского рейтинга. Инструктор на него едва ли не молился, но, вероятнее всего, обматерил и сдал бы на психологическую экспертизу, если бы узнал, что корни Юн Ланевского рвения росли не из трудолюбия, а из неизменно всплывающих в голове картинок, стоило только взять в руки полкило холодящего кожу металла и нацепить на голову наушники.

Спустя двадцать лет он все еще помнил произошедшее в мельчайших деталях, и вряд ли это когда-нибудь изменится, как и то, что долбаный кошмар возвращался после каждой встречи с отцом или даже упоминания о нем кем-нибудь из старших с последующим: «О, шеф Чжао, неужели вы об этом не знали?».

Не знал.

И дальше бы не знал.

И ни секунды бы об этом не сожалел.

Но спасибо, что проинформировали.

В — вежливость.

Так вот, промахнуться из кольта по дисинцу не получится даже у хрупкой тринадцатилетней девчонки, впервые не то что взявшей в руки настоящее оружие, а просто увидевшей его.

Направь, взведи курок, нажми на спусковой крючок — готово.

И никакой человеческий заложник не спасет преступника, потому что — если вдруг кто-то забыл — темная энергия способна ранить только тех, кто с ней взаимодействует на постоянной основе. Человек не почувствует ничего.

Юн Лань — придурок. Юн Лань проверял.

Вопрос, на который Юн Лань, никогда не найдет ответа: почему он не выстрелил? Почему медлил? Почему позволил ей умереть?

С тихим щелчком заработал холодильник. Шум компрессора, бесцеремонно нарушивший ночную тишину, своей внезапностью выбил у него из головы все траурные мысли. Слева во сне двинул рукой Шэнь Вэй, удобнее укладывая ее под подушкой.

Проснулся или не проснулся? По нему не поймешь.

Нащупав телефон на подоконнике над головой, Юн Лань сощурился от резко вспыхнувшего экрана. Семнадцать минут третьего. Прекрасно. Сна ни в одном глазу, хотя, казалось бы, вырубился, еще когда порог квартиры переступил.

Сутки выдались шикарными. Головоломка лавочника, встряхнувшая мозги, не могла не вызывать восхищения. Записать в деталях и отослать преподам, что ли…

Чжао Юн Лань, ты совсем чокнулся? У тебя под дверью мировое зло, главный босс и чертово страшилище, которое планирует восстание и прочие нехорошие штуки, а ты размышляешь об улучшении образовательных программ?

Ну так, все для страны, все для общества… Для семьи.

От чего ушел, к тому пришел.

Старик на крыше заброшенного склада разошелся не на шутку, собрал все триггеры, какие вспомнил, и тем самым просрал реалистичность. Он не сказал ничего нового, но почему-то ударило, как в первый и все предыдущие разы, наотмашь. Говорят, человек ко всему привыкает. Ни черта подобного. Юн Лань вот уже кучу лет пытается найти хоть какой-нибудь способ абстрагироваться от этого, и все безрезультатно. Возможно, такова его природа. Он умеет выметать из головы только решенные задачи и разгаданные шарады, потому что они больше не представляют для него интереса. Безответные же вопросы вечно болтаются в сознании, то ближе, то дальше, остается только переключаться между ними, но забыть не получается, как ни старайся.

Как с кольтом — чего ждал?

Так и с отношениями — какого хрена тебе еще надо от меня, старый черт?

Юн Лань поднял к потолку руку с зажатым телефоном. Телефон мелко трясся. В сознание просачивалась нехорошая скользкая мыслишка наложить лапу на упрятанную за вытяжкой НЗ.

— Поимей совесть, Чжао Юн Лань, — прошептал он сам себе одними губами. — Восемь месяцев с последней затяжки. Соси свои конфеты и не рыпайся.

Свободной рукой накрыл банку на тумбочке, открутил крышку, сунулся внутрь.

Пусто.

Намеки судьбы игнорировать нельзя.

С кровати вставал ведомый не рассудком, а пакостливым и ребяческим «раз я хочу, значит, мне можно». Никому и никогда в жизни он в этом не признается, конечно.

Обойдя диван, коварно подумал в укор собственной слабости, что при наличии чересчур хозяйственного Вэя велика вероятность того, что никакой пачки Двойной радости на месте уже и нет.

Ошибся.

Чересчур хозяйственный Шэнь Вэй только избавил заднюю панель вытяжки от слоя пыли, но пачка красного картона лежала на прежнем месте, тоже без единой пылинки. Привычным движением он откинул крышку, привычно пересчитал. Восемь штук. Половина. Хватит часов до четырёх завтрашнего дня. Измерял время в сигаретах тоже на автомате. В пачке болталась и черная пластиковая зажигалка. Был период, когда Юн Лань покупал понтовые и брендовые, но бросил это дело на пятой, потерянной неизвестно где, и перешел на те, что ломаются через неделю и стоят копейки на кассе в любом магазине.

— Одну, — напомнил он себе, возвращая на место мягко шелестящий картон.

Теперь осталось решить, где совершить преступление против отсутствующей совести. Торчать над раковиной у форточки — такое себе удовольствие. Пытаться улизнуть из квартиры — это вообще без шансов. Непроснувшийся или «непроснувшийся» Шэнь Вэй моментально трансформируется в проснувшегося и явно не очень довольного. Ванная? Нет. Сидеть на унитазе с сигаретой в зубах он пока не готов морально. Подхватив с подставки блюдце, Юн Лань направился к подиуму. Не лучший и не худший вариант. Золотая середина. Если забиться в угол, то весь дым должно будет вытянуть в открытое окно.

Чуть не поскользнувшись на подушке и все-таки проехавшись макушкой по внезапно опустившемуся потолку, Юн Лань, шипя разнокалиберную нецензурщину, умудрился умоститься в запланированном месте. Отодвинул занавеску, открыл ближайшую створку на проветривание, с минуту разглядывал темный двор, в котором ветер раскачивал листья не то здоровенной липы, не то тополя. Сигарета с зажигалкой обжигали пальцы.

Безвольный вы человек, шеф Чжао.

Ну, что есть.

Щелкнув кнопкой зажигалки и пару секунд полюбовавшись на дрожащий сине-желтый огонек, Юн Лань, зажав губами фильтр, прикурил и едва успел позволить горьковатому травяному дыму проникнуть в горло и ниже — расползтись по отвыкшим-скучавшим легким, как…

— Что ты делаешь?

От неожиданности он подавился дымом и чуть не подпалил тлеющим пеплом тонкий шифон занавески: позади нее явственно различалась фигура, не так давно мирно спавшая.

Отодвинув вздымаемую сквозняком ткань, Юн Лань невольно подумал о том, что с ним творятся поистине удивительные вещи. Любого другого человека, окажись он на месте Шэнь Вэя с вот этим «что ты делаешь?», он бы выставил на лестницу без особых церемоний вместе с вещами, а тут даже стыдно было. Немного. Может, дело в том, что Вэй — нечеловек?

— Разбудил?

Два, как ни посмотреть, тупых вопроса, после которых непросто продолжить диалог.

Что ты делаешь? — А что, не видно?

Разбудил? — Нет, блин, лунатит.

Вернее, Юн Лань бы мог что-нибудь придумать, но в этот конкретный момент времени не имел ни малейшего желания ни рот открывать лишний раз, ни думать. Поэтому он просто стряхнул пепел на блюдце, затянулся, на этот раз нормально, и коротко сказал на выдохе:

— Прости.

Шэнь Вэй неопределенно двинул бровями, прежде чем присесть на подиум, хотя если не знать его ближе, то может показаться, что выражение лица у него никак и не изменилось.

— Что-то не так?

Юн Лань чуть во второй раз не закашлялся, теперь от смеха, совсем капельку истеричного. Этот вопрос на фоне проступающих очертаний проблем, с которыми им придётся возиться в скором будущем, звучал еще глупее двух предыдущих. Понятно, конечно, что Вэй имел ввиду несколько не то, о чем он подумал, но все же, если не брать в расчет сумасшедшего злыдня в золотой маске, мудака-папашу и… ну и самого Шэнь Вэя с его кристально честными глазами и вечным тихушничеством, то в принципе все так. Жизнь как жизнь. Самая нормальная.

— Нет. Да… — вот обычно на этом моменте неудачливый свидетель Юн Ланевских соплей оказывался на улице. — Не обращай внимания. К утру пройдет.

Юн Лань смотрел внимательно, и у секундного проблеска беспокойства в глазах Шэнь Вэя не было и шанса проскользнуть незамеченным. Сигарета тлела между пальцами. В очередной раз он пришел к неутешительному выводу, что покоя в этой жизни не дождется никогда. Да и после нее, наверное, тоже. Затянулся еще раз, дотянув до фильтра, придавил окурок о блюдце. Выдыхая, попробовал сделать колечки. Навык утерян. Отлетать вперед дымные обручи ни в какую не хотели, а упорно надевались на нос. Ну и черт с ними. Ну и черт, вообще, со всем.

Не без ехидного «молчишь, партизан, вот и молчи дальше, не больно-то хотелось слушать» Юн Лань внезапно для самого себя завел длинную-длинную речь. Начал с кольта. Совсем чуть-чуть надеялся, что Шэнь Вэй мог что-то знать, в конце концов, у него с кольтом было кое-что общее — пресловутая темная энергия. Шэнь Вэй, судя по ответу, ничего не знал:

— Непросто выстрелить в любимого человека, даже если ты знаешь, что это не причинит ему вреда.

— Плохого ты мнения о моем святейшем родителе, — желчно усмехнулся Юн Лань. — Мне кажется, там было что-то другое. Совсем простое и очевидное. Я помню все, но, по-моему, упускаю суть.

— Это до сих пор настолько волнует тебя?

Вместо ответа он пожал плечами, отвернувшись к окну.

Не то чтобы, просто хочется закрыть гештальт.

— Ты никогда не пробовал спросить у него? — Вдумчивый профессорский тон — буквально глас разума в не слишком путевой Юн Ланевской голове.

— У нас с ним даже бытовые темы перетекают в скандал, а уж как искрит, когда мы сталкиваемся на этом поприще, новогодний фейерверк и рядом не валялся. У него та же отмазка, которую ты предположил. Но я не верю. Просто не верю. Не такой он человек. Всем удобно считать, что мы с ним не ладим, потому что мы разные. Но если взглянуть изнутри, то это не совсем так. Совсем не так. От своей крови не убежишь. Мы одинаковые. Только смотрим в разные стороны. Причина взаимной неприязни куда более прозаична и материальна. Я — живое напоминание его главной ошибки, о которой он не может забыть и о которой я никогда не позволю ему забыть.

Он никогда и никому этого не говорил, никогда не произносил вслух. Даже представить не мог, как легко и правильно слетят с языка эти слова. Кто-нибудь, кто не Шэнь Вэй, вероятнее всего, попытался бы наставить его на пусть истинный, вразумить: так же нельзя, отец, семья, все ошибаются, подумай, переосмысли. Шэнь Вэй не стал, возможно, даже и не подумал о чем-то подобном. Юн Лань был благодарен за это целиком и полностью.

В голове мелькнула шальная мысль: может, еще одну? Даже, нахмурившись, покосился на блюдце, стоявшее у бедра. Вэй, видимо, заметил его жест, да и про способность шариться в чужой голове пару месяцев назад, возможно, не шутил или, может быть, уже до конца изучил Юн Ланя и его повадки, но, так или иначе, бледная в скупом свете ночи рука спокойным, выверенным движением утянула и блюдце, и лежавшую рядом с ним зажигалку.

Юн Лань почему-то был на сто процентов уверен, что зажигалка окажется не в урне, а на прежнем месте — в пачке.

Через минуту Шэнь Вэй вернулся с кухни, по пути задержавшись у вешалки, и бросил Юн Ланю на колени чупа-чупс.

— Полные карманы леденцов, — произнес он, опершись плечом об угол стены.

«А ты за сигаретами полез», — повисло в воздухе.

Было ли это недосказанной мыслью Шэнь Вэя или возродившейся из пепла Юн Ланевской совестью — современной науке неизвестно.

— Забыл, — улыбнулся Юн Лань со всей беспечностью, на которую только был способен. — Знаешь, как белки, которые прячут на зиму орехи и забывают про них. Ты же биолог, должен знать. Кажется, я это из школьного учебника по окружающему миру и вытащил.

Возвратившаяся способность нести редкостную ахинею вселяла надежду в то, что его отпустило.

— Не самая лучшая черта из тех, что ты мог перенять у белок.

Юн Лань расхохотался, прикусив зубами пластиковую палочку конфеты.

— Ну, я относительно неплохо лазил по деревьям в детстве. Сейчас — не знаю. Можно проверить.

Священный ужас, отразившийся на лице Шэнь Вэя, видимо, представившего возможные последствия сего эксперимента, словами описать нельзя, такое нужно лицезреть вживую.

— Шучу. Спасибо.

Священный ужас сменился щемящей мягкой улыбкой:

— Пойдем спать.

Обычно Юн Лань после кошмара уже не ложился, занимая себя всем, чем можно, дел-то всегда было предостаточно, бумажной работы в спецотделе в два раза больше, чем в обычном участке, но сейчас почему-то был уверен, что второй раз сон не вернется. Был ли причиной этой уверенности Шэнь Вэй?

Да кто ж его знает.

Сказать спасибо автору раз: ficbook.net/readfic/8864329/22647608
Сказать спасибо автору два: fanfics.me/fic138371

@темы: Guardian

---

Живого Сяо Чжаня вам в ленту

К Чжань-Чжаню я прониклась неожиданно сильной любовью. Никогда не фанатела от актеров. Хотя сейчас тоже не отношу свои чувства к фанатским. Мне просто нравится его история. Нравится его подача себя, музыки, картин. Правду говорят, что искренность города берет и завоевывает сердца.
Пусть твоя карьера процветает, зайчик.

В песню про бамбук влюбилась от и до. В образ, в мысли, которыми он этот образ наполнил. Гибкая-несгибаемая сила. Изменение под действием окружающей среды.
Бамбук - удивительное создание. И зная историю Чжань-Чжань то, как он трепетно относится к этому образу, даже не вызывает вопросов.



И немного любимых почти не прилизанных фоток


(кажется, это мои любимые Лэйс из печи с грибами...)






А еще так подумала, после победы над заразой престиж и интерес к медикам в Китае стартанут до небес. Возможно, актеры, примерившие халат в свежевыходящих дорамах, тоже отхватят свой кусочек. Посмотрим, что получится у Чжаня и Баюши, оба же отснялись в подобных сюжетах.

@темы: Mo Dao Zu Shi, Xiao Zhan

---

Подарок под китайскую новогоднюю елку!

Ура, товарищи! Я думала, мы никогда не раскрутим ее! Но она оказывается сдалась нашим уговорам, сама все молча написала и принесла уже готовенькое!
Она - это моя прекрасная чудесная одногруппница, но она так не считает!

Публикуется с полного разрешения автора в духе "че хотите, то и делайте".

Название: Проблема точек зрения
Автор: Blackie/Элсмиана (в зависимости от сайта)
Фандом: Магистр дьявольского культа
Персонажи: Вэй Усянь (Вэй Ин)/Лань Ванцзи (Лань Чжань), Лань Цижэнь, Лань Юань
Рейтинг: PG-13
Жанр: Ангст, Hurt/comfort, Драма
Размер: Мини (3 491 слово)
Статус: Закончен
Описание: Лань Чжань ранен. Вэй Ин переживает. Лань Цижэнь приходит не вовремя. В споре редко рождается истина, но вот точки зрения оппонентов проявляются ярче, чем в любом из их монологов.

припасть к прекрасному

— Смотри на меня! — Вэй Ин готов был уже зубами вцепиться Лань Чжаню в руку, чтобы заставить того сфокусировать на нем взгляд, раз уж вероятная угроза переломанных пальцев его никак не мотивировала на это действие.

Второй ладонью он сжимал пропитавшийся алым белый шелк, насквозь промокший от крови. Где твои хваленые духовные силы, чертов Ханьгуан-цзюнь? Какого демона, ты позволяешь такие вольности своему телу?

Лань Чжань со всей своей ланьской самоотверженностью и тягой к повиновению приказам пытался смотреть, только взгляд его то и дело уплывал в сторону, а ресницы норовили сомкнуться.

— Не смей отпускать меня, Ханьгуан-цзюнь! Лань Чжань!

— Не бойся, — шепот Вэй Ин едва различил, зато покатившаяся по бледной гладкой щеке багряная струйка выбила из груди весь воздух.

— Лань Чжань! — длинные узкие пальцы окончательно ослабли в его ладони. — Лань Чжань! Лань Чжань! Лань Чжань! Пожалуйста, Лань Чжань…

— Учитель Вэй!

Окружившую их пеструю крестьянскую толпу расчертили белые одежды. Еще дольше добираться не могли?! Вэй Ину хотелось обругать их с ног до головы, но единственное, о чем он мог думать, это о безвольной ладони в его руке; единственное, что он видел перед собой – рвано вздымающуюся грудь.

Дорога до Гусу начисто стерлась из памяти. На сигнальный огонь откликнулись дети, толку от них было едва ли больше, чем от самого Вэй Ина, который весь путь, удерживая себя на тонкой грани истерики, непрестанно проклинал предков Мо Сюаньюя вплоть до основателя ордена Ланьлинь Цзинь. Почему это тело было таким слабым и бесполезным? Почему, сколько бы Вэй Ин ни бился над его совершенствованием, ему никак не удавалось приблизиться даже к половине своих прежних сил?

Из цепких лап самоуничижения его выдернули уже в цзинши. Позже А Юань скажет, что Вэй Ин, от страха впавший чуть ли не в беспамятство, не позволил им доставить Лань Чжаня непосредственно к лекарям.

Сам Вэй Ин во внезапной стычке пострадал косвенно. Лань Чжань, среагировавший слишком вовремя, оттолкнул его в сторону, но не рассчитал силы. Наверное, сам испугался того, как тот кулем повалился на прилавок с сувенирами, и поэтому пропустил бесчестный удар в бок. Кинжал вошел в тело под острым углом между ребер. Вэй Ин, едва оправившийся от падения и оглушенный воплями прохожих, только и успел, что подхватить вмиг осевшего Лань Чжаня на руки и под его весом шлепнуться на колени.

— Скорее всего, лезвие было обработано ядом, запечатывающим духовные силы. Мы подготовим противоядие, как только разберемся с его составом. Не переживайте, господин Вэй, — Хэ Ян, подающее надежды, но слишком болтливое подмастерье главного лекаря Облачных Глубин, силой усадил Вэй Ина за низкий столик, за которым Лань Чжань обычно располагался с гуцинем, и принялся обрабатывать ему пустяковые синяки и царапины, оправдываясь тем, что иного Ханьгуан-цзюнь ему не простит. — Бывало ведь намного хуже. Подобная пустяковая рана…

Дальше Вэй Ин не слушал. Он и до этого не особенно вслушивался в слова Хэ Яна, больше пытался проникнуть взглядом сквозь ширму, заслонявшую от него распростертого на постели Лань Чжаня со склонившимися над ним лекарями. В голове словно каленым железом отпечаталось случайно оброненное «бывало намного хуже». Конечно, бывало. И честные рабочие лошадки ланьские лекари записали этот случай в свои книги и преподавали его своим ученикам. Это «бывало хуже» Вэй Ин научился игнорировать, потому что иначе от проступавшего выражения лица Лань Чжаня его едва ли не выворачивало наизнанку. Он уже давно в совершенстве освоил тонкое искусство Лань Сичэня по распознаванию эмоций Второго Нефрита и абсолютно не радовался этому.

***

Вэй Ин приткнулся на полу в изголовье кровати и, положив голову на одеяло, до боли вглядывался в побелевшие губы, дрожавшие ресницы и сведенные брови на родном лице, сравнявшемся цветом с выбеленными и накрахмаленными одеждами ордена. Лекари влили в него крововостанавливающего отвара, обещали к утру быть с противоядием. Вэй Ину нужно было пережить ночь, а там все снова встанет на свои места. Как только к Лань Чжаню вернутся духовные силы, рана, из-за которой он сейчас едва-едва дышит, мгновенно перестанет быть угрозой.

Из мыслей о том, какую трепку он устроит этому невозможному чокнутому Ханьгуан-цзюню, его вырвал нежданный шорох раздвижных дверей и чьих-то одежд. А Юань и дети, безуспешно попытавшиеся впихнуть в Вэй Ина пресный ужин, уже давно должны были видеть десятый сон. Лань Сичэнь тоже пришел еще до отбоя, выслушал лекарьский отчет, вежливо пожелал Вэй Ину сил и посоветовал не переживать. Иначе говоря, сделал все, что следовало бы сделать главе Ордена и брату. Не подкопаешься.

Вэй Ин никого не ждал, поэтому явление Лань Цижэня из-за ширмы, отделявшей общие комнаты от спальни, показалось ему дурным сном.

Некоторое время они просто смотрели друг на друга без всякого выражения на лицах, ровно до момента, когда Лань Чжань тихо застонал на кровати и Лань Цижэнь тут же оказался для Вэй Ина за границами интересующего его мира.

— Я здесь, Лань Чжань, — прошептал он, прижав к разгоряченному лбу ладонь. Не хватало только лихорадки. Лекарям лучше бы было пошевелиться.

— А толку? — голос у Лань Циженя такой же скрипучий и монотонный, каким был в юности Вэй Ина.

Даже несмотря на то, что Лань Чжань почти приучил его считать Облачные Глубины домом, виделся он со старым учителем редко, говорил… можно сказать, что вообще ни разу. Кажется, судьба решила исправить это упущение.

— Все, что ты приносишь ему, есть боль.

Вэй Ин прикрыл глаза на мгновение. Небеса свидетели, старик выбрал худшее время для выяснения отношений.

— Зато я никогда не пытался убить его всерьез. Даже в темнейшие свои дни, — холодно отчеканил в ответ.

И они оба знали, что это было правдой. Старейшина Илин в беспамятстве сметал десятки (сотни, говорили в народе, но Вэй Ин был реалистом) заклинателей парой трелей флейты. Если бы он тогда в действительности возжелал его смерти, вероятность поражения Лань Чжаня была существенной.

— Говори прямо, — губы учителя сжались в узкую полоску, почти скрывшись за седыми усами.

У Вэй Ина в груди больно кололся горький смех. Лани вечно разыгрывают святых и непорочных, прячась за своей стеной послушания, но стоит только копнуть глубже…

— Тридцать три удара, — медленно произнес он, растягивая каждый слог. — Тридцать три удара дисциплинарным кнутом. Он не говорит со мной об этом. В ласках я научился чертить эти чертовы шрамы поперек, а не вдоль. Я научился не задерживать на них взгляда. Но я не могу забыть о них окончательно из-за огромного количества вопросов, которые возникают в моей голове. Удовлетворите мое любопытство, учитель?

Лань Цижэнь возвышался над ним словно статуя. Вэй Ин по-прежнему не потрудился встать. Он знал свое место и покидать его не собирался. Он давал старику время одуматься и уйти. В отношении себя, вопросы боли и бессмысленных страданий он легко оставил в прошлой жизни, но вот касательно Лань Чжаня… Чем чаще он думал о постигшей его судьбе, тем больше становилась его обида на Ланей-праведников. Лань Цижень не сдвинулся с места, Вэй Ин усмехнулся уголком губ и вернулся к созерцанию родного лица, изученного до крохотной родинки на виске у кромки волос. Он бы смог изобразить его вслепую, едва отрывая кисть от бумаги.

— Как это было? Где? У вашей стены послушания? Он все время был в сознании? — Вэй Ин не удержался и искоса глянул на замершего бывшего учителя. — Учитель Лань?

Взглядом Лань Циженя можно было вмуровывать в землю армии, и это было лучшей иллюстрацией того, что Вэй Ин шел верной дорожкой.

— Я читал самую тонкую книгу несравненной библиотеки Облачных Глубин, книгу, спасенную из пожара в числе сокровищ. Она открыла мне имена, проступки и наказания всех, кто не ужился с достопочтенными правилами. Лань Ивэй не выдержал и пятнадцати ударов. Умер через три дня. Лань Цзымин вытерпел двадцать три. Но в себя так и не пришел. Повредился рассудком. Лань Юй скончался на месте на двадцать седьмом ударе. Был забит до смерти. Буквально. Ну же, ответьте мне, учитель Лань, сколько…

— Лань Сан успешно пережил тридцать семь ударов, дожил до преклонных лет…

— Отшельником, неспособным спуститься с крыльца.

— Лань Чэньци выдержал тридцать пять ударов…

— Отрекся от семьи и детей по причине ослабевшей памяти.

— Лань Юн…

— Хватит! Сколько их было, учитель Лань? Назовите мне чертово число!

— Двадцать шесть! — выплюнул Лань Цижэнь прежде, чем осознал, что опять повелся на манипуляции.

Вэй Ин не в силах согнать с лица усмешку, потянулся и, нашарив на постели ладонь Лань Чжаня поверх одеяла, вцепился в теплый пальцы обеими руками:

— А потом? Ничего ведь не прекратилось, да? Благородный муж ордена Лань не бросит дело на половине пути. Расскажите мне, каково это смотреть, как истязают уже бессознательное беспомощное тело, а не человека? Как это вообще было организовано? Он был привязан или кому-то в конце пришлось его держать и надеяться, что кнут не заденет их? А кто был исполнителем? Не вы ведь? И не глава Ордена? Какой-то безымянный адепт, который теперь не может при благородном Ханьгуан-цзюне поднять глаз, хотя тогда воспринимал происходящее, как великую честь?

— Никто не воспринимал свершившееся как честь. Это было всеобщее наказание.

— Но пострадал только Лань Чжань!

Мадам Юй прохаживалась проклятущей плетью по его спине по пять раз на дню, просто потому что ей хотелось, выставляя это как наказание за лень. Но при том, что ее недовольство росло в том же темпе, в каком и его мастерство, он вскоре начал догадываться, что дело было не только в лени.

Дело было в слухах, который ходили вокруг дяди Цзяна, но сорваться на нем она не могла, хотя и пыталась.

Дело было во внутренней доброте Цзян Чена, впитанной из природной мягкости его отца, которая являлась и, Вэй Ину хочется верить, все еще является основополагающей чертой его характера, в отличии от напускной гордыни и навязанной амбициозности; доброте, которую она воспринимала как слабость и поэтому постоянно пыталась стравить их, рассорить, но…

Но всякий раз, когда она перегибала палку, то пугалась сама. Это было видно по коротким оценивающим взглядом, якобы незаметным, по скованным движениям. Каждый раз Цзян Чэн падал на колени, защищая Вэй Ина собственной грудью от материного гнева, когда он казался ему неоправданным.

Вэй Ин знал только такую братскую любовь, поэтому он не мог понять, не мог представить, как Лань Сичэнь, несравненный Цзэу-цзюнь, которому покланяется две трети заклинательского мира, безмерно любящий своего младшего брата, стоял и смотрел на это наказание.

Таковы правила, Вэй Ин, таковы их чертовы правила, говорил он себе.

Но… Что же это за орден, где правилами предписано искалечить человека за чужие ошибки? Что за семья позволит подобному случиться со своим наследником?

Вэй Ин не сомневался, что Лань Чжань принял это наказание легко, не задумавшись о его справедливости, но наказывал он себя не столько за «поступки, порочащие клан», сколько за Вэй Ина, за то, что с ним случилось.

И вряд ли Вэй Ин был единственным, кто это понимал. Скорее, Вэй Ин, как обычно, был последним, кто об этом догадался.

— Я надеялся, что он забудет...

По правде говоря, Вэй Ин не думал, что старик решится нарушить молчание первым.

— Меня? — ледяной колкий смех, до этого успешно сдерживаемый в самом горле, раскатился по цзинши слишком громко, на краткое мгновение Вэй Ин даже испугался, не сразу осознал, что смеялся он сам. — Я понял. Я понял, учитель. Гениально. Ха-ха-ха, нет, правда, гениально. Не судите по тому, что я смеюсь. Сейчас это пройдёт. Вы хотели воспитать себе нового Ванцзи, я прав? Стереть этого. Учесть ошибки и создать более лучшую версию Нефрита. И после этого Старейшину Илина считают безумным противоприродным экспериментатором!

Казалось, еще немного, и Лань Цижэнь шибанется на пол, чтобы вновь попытаться изойти кровью. Вэй Ину по-хорошему стоило бы заткнуться, но проблемы с контролем речи у него переткали из жизни в жизнь, особенно, когда дело касалась чего-то, что ему небезразлично.

— Я вам не позволю, — тихо сказал он, когда приступ злого веселья рассеялся так же внезапно, как и пришел. — То, что сейчас я избегаю тьмы, не означает, что мы с ней разошлись. Я не дам ему уйти. Опыт возвращения души в мертвое тело у меня есть. Тогда я действовал наугад, но результат превзошел даже ваши ожидания. Можете не признаваться в этом. Так что если по воле небес мне придется повторить ритуал, то предыдущих ошибок уже не совершу. Этот, наверное, выйдет даже проще. Душе Вэнь Нина мой зов был безразличен. Чтобы отозвался Лань Чжань, мне обычно не нужно рта раскрывать, достаточно взгляда. А с учетом его силы вряд ли когда-нибудь кто-нибудь поднимет более могущественного лютого мертвеца.

— Ты — проклятие, худшее, что могло случиться с этим несчастным мальчиком, — прошипел Лань Цижэнь, едва размыкая побелевшие от гнева губы.

Вэй Ин отвлеченно подумал, что тот же Цзян Чэн уже давно попытался бы придушить его Цзыдянем, а этим Ланям можно трепать нервы сколько влезет, а они только и будут, что, подчиняясь своим догмам, стоять мертвыми каменными колоннами, подпирать величие своего придурочного ордена.

Забавно, Лань Чжань в самую их первую встречу повел себя не как Лань, а набросился на него с Биченем наголо. Очень по-человечески отреагировал.

— Любить - значит отпустить.

Траурные одежды зашуршали по дереву. Через несколько мгновении стукнулись друг о дружку раздвижные двери.

Вэй Ину было глубоко наплевать. Весь его мир вновь сузился до ответно сжавших его ладонь горячих пальцев и рваного вздоха, сопроводившего болезненную гримасу на и без того нахмуренном лице. Где эти чертовы лекари? Уже светает!

***

Лекари объявились через час после колокола. Хэ Ян двумя руками выскреб Вэй Ина из облюбованного им угла у кровати и оттащил в общие комнаты, вещая, что противоядие успешно сготовили и беспокоиться не о чем.

— Господин Вэй воспринимает ситуацию слишком близко к сердцу, — бурчал тот, наигранно незаметно пережав у Вэй Ина венку на запястье и пальцами другой руки отбивая ритм его пульса на своем бедре. — Вам бы поесть. Поспать. Всю ночь так просидели? Не отвечайте, не сбивайте дыхание. Знаю, что всю ночь. Ханьгуан-цзюнь очнется не раньше, чем через пару часов. И наверняка сразу же уснет. Восстановление после ранения — дело такое. Сами понимаете.

Вот пусть сначала очнется, мрачно подумал Вэй Ин.

А там уже видно будет, чем он себя займет.

После того, как лекари, влившие в Лань Чжаня еще сколько-то порций своих мудреных снадобий и обновившие повязки на груди, убрались прочь, с корзиной еды пришел А Юань. По его лицу стразу становилось понятно, что в этот раз, если придется, то Вэй Ина обездвижат и накормят насильно, поэтому он решил не спорить. Без особого желания проглотил миску гусуланьского пресного риса, запив горькой бурдой с привкусом лежалой соломы. А Юань за этим наблюдал с благоговейным ужасом, а потом из недр корзины выкопал завернутые в чистый платок золотистые маньтоу. Вэй Ин покачал головой.

— Обжарены два часа назад в остром масле самим мастером Лу, — заискивающе произнес он, положив одну из булочек на стол и как бы невзначай придвинув ее поближе к Вэй Ину.

— А Юань, ты слишком сильно переживаешь, — устало отозвался тот.

— Вы тоже, учитель Вэй. Давайте, мы понизим уровень нашего переживания. Возьмите булочку.

Вэй Ин вздохнул и смирился, благодарно опустив голову, принял угощение. Не отвяжется ведь. Ненавязчиво настырный. Весь в папашу.

А Юань, убедившись, что Вэй Ину больше не грозит голодный обморок, подхватив корзинку, отправился по своим ученическим делам. Вэй Ин вернулся в свой прикроватный угол.

Ждать — ужасная задача. Непосильная. По крайней мере, для него.

Лань Сичэнь передал записку, что под утро был изловлен полудурок, решившийся на несостоявшееся убийство. Целью, естественно, был Вэй Ин. Бытность тем самым Вэй Усянем, виновником всех возможных бед, чье имя обсасывали в каждой душной забегаловке, догоняла и в новой жизни.

Он питал слабую надежду, что, когда Лань Чжань придет в себя, у него будет шанс заглянуть в гусуланьскую темницу и немного объяснить полудурку, где тот дорожки попутал. Но, справедливости ради, нельзя было забывать, что после сдержанного гнева Лань Сичэня существовала вероятность, что некому и нечего уже будет объяснять.

— Вэй Ин, — охрипший голос разрезал тишину, вырвав его из лап мечтаний о не случившейся мести.

Рывком подскочив с пола, он едва-едва присел на краешек кровати, боясь ненароком потревожить:

— Ты напугал меня, — выпалил он.

Хотел, чтобы голос прозвучал не зло, так хоть обиженно, а получилось испугано и на грани режущей слух подростковой ломкости.

— Ничего страшного не произошло, — в глубине светлых глаз плескалось знакомое тепло.

Лань Чжань с усилием приподнял руку, которую Вэй Ин тут же подхватил, крепко прижав к собственно щеке.

— Говорит человек, который сейчас без помощи и сесть не сможет. И давай не будем этого проверять, — тут же прикусил язык. — Тебе больно?

В ответ Лань Чжань отрицательно повел головой.

— Никогда так больше не делай, слышишь? Никогда. Ты бы в мгновение ока перенес нас в Облачные Глубины, я же в этом никчемном теле мог только подолом зажимать тебе чертову рану и надеяться, что кто-то увидел сигнальный огонь.

— Пригодился.

Вэй Ин замер на секунду, осмысливая внезапную фразу, а когда осмыслил, то внутренних сил ему достало только, чтобы уткнуться носом в теплую ладонь, бормоча проклятья. Это ведь Лань Чжань настоял, чтобы он всегда таскал с собой хотя бы один сигнальный огонь. Вэй Ин же упирался до последнего, утверждая, что это ранит его заклинательскую гордость, что он не ученик и не девица в беде, чтобы столь постыдным образом звать на помощь. Но вот к чему они пришли… К "пригодился".

— Тебе нужно будет поговорить с дядей.

Немного растерянный и мягкий взгляд светлых глаз моментально преобразился в собранный и очевидно обеспокоенный.

Естественно, Вэй Ин и Лань Цижэнь. Инь и Ян Облачных Глубин.

— Мы ночью выяснили, что у нас есть кое-что общее: хотим как лучше, но лучше у нас никогда не получается, — Вэй Ин, вздохнув почти жалобно, до судороги в пальцах вцепился в запястье руки, ласково гладившей его висок. — Тебе нельзя умирать, понял меня? Нельзя быть раненным. Нельзя покидать меня. Потому что… Потому что кроме тебя меня ничто не держит. Кроме тебя мне ничто не дорого в этом мире. И если ты… Если с тобой что-нибудь случится… Недолго я останусь на вашем светлом пути. И тебя я не отпущу просто так. И второе пришествие Вэй Усяня будет пострашнее предыдущего, потому что предыдущий я все-таки надеялся на что-то хорошее…

— А Юань, — тихо произнес Лань Чжань, а у Вэй Ина выбило весь воздух из груди. — Цзинь Лин. Цзян Чэн. Память обо мне. Ты ничего не сделаешь.

Хотелось сбросить с себя сместившуюся с лица на затылок ладонь, выбежать во двор и хорошенько прокричаться, но он просто поддался недвусмысленно намекающему давлению, опустившись рядом на постель и спрятав лицо на твердом плече. Было легче не смотреть в искрившиеся ласковой уверенной любовью глаза.

Любовью, которую он не заслуживал. Которую никто не заслуживал в этом мире. Особенно чертовы Лани.

— Из-за чего вы поругались на этот раз?

— Из-за тебя. Мы все еще не можем тебя поделить. Однако ты пользуешься популярностью, восхитительный Ханьгуан-цзюнь.

Вэй Ин взглядом проследил, как с тяжелым вздохом приподнялась и опала крепкая грудь.

Лань Чжань такой живой, горячий, порывистый, закрытый на тысячи замков тысячами клановых правил, был поистине невероятным. Вэй Ину часто казалось, что кроме него и, наверное, Лань Сичэня никто и не знал его настоящего. Лань Цижэнь свято верил лишь в вылепленное по образцу древних трактатов божество, именуемое Ванцзи, верил, что Вэй Ин испоганил его прекрасное дитя. И это было до смешного иронично, потому что преднамеренно Вэй Ин не сделал ровным счетом ничего, только показал, что жить можно по-другому, что жизнь в своем многообразии такая же яркая, как и свет внутри этого невозможного человека. И даже это было ничем иным, как чистой случайностью. Просто так получилось, что судьба сводила их слишком часто, а Вэй Ин никогда не боялся жить полной жизнью напоказ, не смущался своих эмоций и желаний. Вот и научил, возможно, на свою же голову.

Что вообще Лань Цижэнь понимал в любви?

Отпустить...

Однажды он уже попытался прогнать Лань Чжаня, и к чему это привело? К шрамам, к боли, к безнадежному ожиданию чуда и не оставляющему после себя вопросов взгляду Лань Сичэня — «заставишь его страдать еще раз — пожалеешь». Что ж, глава Ордена, не извольте беспокоиться, если Вэй Ин оступится еще раз, он самолично кинется вниз головой со скалы.

Или не кинется. Потому что это расстроит его Лань Чжаня еще больше.

Истинно, что Вэй Ин с трудом переносил жизнь в Гусу. Особенно, первые месяцы. Казалось, он задыхался. Хотелось уйти, сбежать куда угодно, проверить, не держат ли его здесь насильно. Проверил. Не держали.

Если бы он сказал, что хочет покинуть скалистый оплот занудства насовсем, Лань Чжань бы пошел за ним, не сомневаясь ни секунды, оставив за спиной недосягаемые для простых смертных Облачные Глубины, которые все же, как ни крути, являлись его домом. И он бы по ним скучал, как скучал бы по семье, которая несмотря на свое сомнительное качество все же таковой для него являлась.

Он бы безропотно принял стремление Вэй Ина к дороге ради дороги, бесцельному блужданию, может быть, даже кругами.

Но был бы он действительно счастлив на этом пути?

Вэй Ин сомневался.

Зато у Вэй Ина не было дома, не было семьи, не было ничего. Но был Лань Чжань. Счастье которого внезапно стало единственной целью его жизни.

Поэтому любовь, учитель Лань, это вовсе не про отпустить и спрятаться где-то за горизонтом, потому что так будет лучше. Не будет. Проверили.

Любить - значит быть рядом несмотря ни на что.

Несмотря на раздражающие правила, монологи о праведности светлого пути, отвратительную еду и идиотский колокол в пять утра.

Любовь — это остаться там, где хорошо твоему любимому. Тем более, если тебе не особо принципиально само место, а важен лишь человек, который рядом.

Вэй Ин мрачно усмехнулся сам себе.

Старик должен быть благодарен ему за то, что может каждый день видеть своего Ванцзи.

Хэ Ян оказался прав. Лань Чжань прободрствовал совсем немного, вновь ускользнув за грань целительного сна.

Вэй Ин еще немного недвижимо просидел на постели, наслаждаясь расслабленным выражением на дорогом сердцу лице, а потом, скинув сапоги, свернулся рядом клубком и обнял его за руку, довольствуясь малым, раз уж привычно вольготно навалиться сверху в данный момент было затруднительно.

Нужно было наслаждаться, ведь нечасто выпадает возможность вдвоем нежиться в постели после подъема. Хотя, с учетом обстоятельств, лучше бы она никогда не выпадала.

Вэй Ин закрыл глаза и, отпустив все страхи, заснул.

Сказать спасибо автору:
ссылка раз: ficbook.net/readfic/8995243
ссылка два: fanfics.me/fic139826

@темы: Untamed, Mo Dao Zu Shi

---

Праздничные переживания/新年快乐!

Сижу с чайком и плюшками, смотрю трансляцию, вроде бы все хорошо, но никак не могу перестать думать об их вирусе.
Об Ухани на транспортном карантине.
О тех людях, которые не смогли попасть на новый год к родным. Ведь там дети, которые не вернулись с учебы домой. Родители, не попавшие к детям. А где-то бабушки и дедушки, тетушки и дядюшки, которые недополучили праздника и возможности обнять любимых, которых видят два раза в год в лучшем случае.
И помня о том, каким важным и культурообразующим данным праздник считается для Китая, как важны для них вот эти редкие семейные вечера...
В общем, плакать хочется.

(За Луна переживаю очень. У него ж там какие-то родственники вроде остались...)

Арты потащены с интернетов для привлечения внимания и попытки порадовать глаз.

@темы: Guardian, Mo Dao Zu Shi

---

С Днем Рождения, Лань Ванцзи!

Будь счастлив!
Ты заслужил это, как никто иной!

@темы: Mo Dao Zu Shi

---

Гадалки

Какое оптимистичное предсказание

@темы: Mo Dao Zu Shi

---

Заклинательский упорос

Я просто хочу сказать, что из представителей русской эстрады мы тащим в отпэшные клипы в первую очередь Меладзе, во вторую - Михайлова, но пошто мы это делаем, если про вансяней все спел Майданов (и не только про них )?

Скажите, что кроме меня это еще кто-то слышит, а...
Скажите, что я не одна такая упоротая

@темы: Mo Dao Zu Shi, адекватность не про меня

---

Делаю больно сердечку подборкой стеклянной сцены

скомунизжено с пинтереста тм

@темы: Mo Dao Zu Shi

---

Обожаю эти штуки!

加油！

@темы: Guardian

---

Озарение настигло

На протяжении просмотра дорамы мне покоя не давали Усяньские почесывания носа.
Вроде бы нам показали, что это жест из детства, старая привычка.
Но вот мне попался этот коллаж, и я задумалась, а не связан ли он в сознании Вэй Усяня с главной женщиной всей его жизни, м?

@темы: Mo Dao Zu Shi

---

Когда сказали выглядеть крутым и понтовым,

...но что-то пошло не так

A photo posted by Instagram

@темы: Guardian, Bai Yu

---

На веки вечные...

...для меня это самый лучший фотосет.







Эта роооооодинка ааааа

@темы: Guardian, Bai Yu

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

О насущном

Тотально не уверена в происходящем. Будущее пугает туманностью и неопределенностью. Жду Кинговских чудищ из Мглы.
Лет через пять буду вспоминать этот год и креститься, наверное.

@музыка: Ёлка (странно-внезапно)

@настроение: переменно паршивое

@темы: бытовуха

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра